Конституция в России пока не заработала: между декларацией и реальностью огромный разрыв, говорил на завершающей лекции в Госдуме к юбилею Основного закона уполномоченный по правам человека Владимир Лукин. Конституцию надо защищать от политической моды, объяснил государственный правозащитник и тут же указал, что ее нужно изменить, чтобы его должность давала право законодательной инициативы, президентской или депутатской.
Надвигающийся в декабре 20-летний юбилей российской Конституции в парламенте начали отмечать еще весной. С лекциями о становлении демократии и принятии Конституции выступили руководители основных институтов правового государства. «Нельзя дискредитировать те институты, которые тебе же самому и нужны, — предупреждал элиту председатель Конституционного суда Валерий Зорькин. — Завтра [они] перестают работать, перестает работать право, Конституция, а послезавтра ты будешь растерзан возмущенными толпами», — стращал новым 1917 годом глава КС. Тогда же в апреле председатель Высшего арбитражного суда Антон Иванов, еще до основной дискуссии о слиянии высших судебных инстанций, использовал лекцию о Конституции, чтобы поговорить о проблеме разбалансировки работы ВС и ВАС и предложить варианты выхода из конфликта судебных систем, не подчиняя все единому Верховному суду. А на этой неделе депутаты в первом чтении приняли президентский законопроект, ВАС упразднивший.
Конституция закрепила существование не только нового на тот момент института арбитражных судов, но и концепцию прав и свобод человека и гражданина, гарантированных во 2 главе. Первыми об этом заговорили в надзорном ведомстве. «Прокуратура практически стала правозащитным органом», — предварил апрельское выступление заместитель Генпрокурора Сабира Кехлерова глава комитета ГД по конституционному законодательству и госстроительству Владимир Плигин. Кехлеров тогда много говорил о защите прав граждан как в советский период, так и после, когда ГП, по его словам, фактически спасала Россию от краха, а также сокрушался из-за вынужденного бездействия надзорного ведомства: у генпрокурора права законодательной инициативы нет.
Логично было ожидать от Уполномоченного по правам человека продолжения этой темы. «Я надеюсь, что [25 декабря 1993 года] вступил в силу исторический документ, единственная, как я хотел бы верить, Конституция Российской Федерации. Впервые наше государство провозгласило своей высшей ценностью права и свободы человека, — заявил Владимир Лукин в среду. – Приступив к строительству правового федеративного государства, мы (Лукин был членом Конституционной комиссии, — «Право.Ru») заложили фундамент то того единства, которое выдержало испытания в течение последнего двадцатилетия».
Время, по его словам, было опасное, страна стояла на пороге гражданской войны. Постояла – и отошла, при помощи первого президента России Бориса Ельцина. «Чтобы без гражданской войны убедить, сплотить. Создание общего правового пространства – это огромное достижение [Ельцина]. Его ошибки меркнут перед лицом выхода из этого тупика, предотвратившего массовое кровопролитие в нашей стране, — уверен Лукин. — Я хорошо помню, как трудно шел этот процесс. Остро требовался принципиально новый документ, но единства мнений, каким ему быть, не было ни в государстве, ни в обществе. Любое иное мнение воспринималось как вражеское, вот в какой обстановке принималась Конституция».
Нарастал конфликт между исполнительной и законодательной властью, он отражал и раскол в обществе, вспоминал омбудсмен. За несколько месяцев до принятия Основного закона разгорелся конституционный кризис, 4 октября 1993 года закончившийся разгоном неподконтрольного президенту Верховного Совета и расстрелом Белого дома.
Демократия в России пока так и не развилась, а Конституция не заработала, следовало из выступления одного из авторов Основного закона. «[Нам демократические] ценности надо еще научиться воплощать в жизнь, здесь у государства и общества имеются огромные резервы. Зазор между декларацией и жизнью еще очень широк. Это и позволяет определять Россию как развивающуюся демократию, которой есть чему учиться. От нас требуют, чтобы все положения Конституции выполнялись неукоснительно», — говорил Лукин, но подобное рвение со стороны граждан уполномоченного не пугает, ведь «чем энергичнее это будут требовать, тем больше станет таких граждан и тем быстрее заработает Конституция».
А вот от «сиюминутных поветрий», таких, как закон об НКО-иностранных агентах, Конституцию надо «защищать». «Такой основополагающий документ не подлежит конъюнктурным изменениям, — уверен омбудсмен. – [Необходим] длительный мораторий на любые изменения статей, включенных в главы 1 и 2 Конституции». При этом свои права Лукин предложил расширить — принять поправку к ст. 104 Конституции (Право законодательной инициативы – президент, депутаты Федерального собрания) и «включить уполномоченного по правам человека в число субъектов законодательной инициативы». «Многие проекты требуют оценки уполномоченного по правам человека [еще] до первого чтения, когда формируется концепция законопроекта», — настаивает Лукин. Сейчас право законодательной инициативы принадлежит президенту Российской Федерации, депутатам, сенаторам, правительству, региональным парламентам, Конституционному, Верховному и Высшему арбитражному суду по вопросам их ведения.
Право ру
